Основные съемки фильма уложились в двенадцать недель февраля-мая 1994 года и прошли в Торонто и Монреале. Поначалу группа выбилась из графика, поскольку для Лонго это был дебют в кино. По его воспоминаниям, он часто просто не знал, как ставить «эти чертовы камеры». Из-за сложной компьютерной графики и разногласий по монтажу постпродакшн картины занял почти год. В итоге по требованию дистрибьютора фильма Sony Лонго и Гибсон были отстранены от монтажа. По словам авторов, прокатный вариант картины оказался мало похож на то, что они в действительности снимали. Лента с треском провалилась. Она также фигурировала в топах худших фильмов в истории кино. Но время, релиз на видео и очевидные ссылки на «Джонни Мнемоника» в «Матрице» принесли картине культовый статус.
Изначально фильм задумывался как футуристический нуар, это нашло отражение в его визуальной стилистике. Следуя традициям жанра, Лонго часто использует голландские углы, полутемные ограниченные пространства, тени, контрастное освещение, мерцающие и зеркальные поверхности, кинематографичные элементы вроде дыма и тумана, монохромную палитру. Тяготение к однотонному решению вообще характерно для Лонго-художника, часто работающего в технике рисунка углем и чернилами. Также нельзя не отметить влияние эстетики комикса и аниме, выражающегося, например, в периодическом использовании клипового монтажа статичных кадров.
Не будет преувеличением сказать, что главным достоинством картины, во многом обеспечившим ей культовый статус, стал дизайн. Хотя авторы не столько пытались угадать образ будущего, сколько модернизировали настоящее, из-за чего ленту уже в момент выхода обвинили в архаичности. Тем не менее, в дизайне картины достаточно интересного. Ее пространство переполнено оригинальными визионерскими находками, отголоски которых можно найти в десятках других картин: от «Нирваны» и «Матрицы» до «Особого мнения» и «Элизиума».
Разрабатывая декорации, костюмы и грим художники отталкивались от описаний в произведениях Гибсона, а также набросков Лонго. И то, и другое отличалось радикальным эклектизмом, свойственным киберпанку. Например, в эстетику жанра легко вписываются архитектурные и декоративные мотивы готики, классицизма, ар-деко и хай-тека, соседствующие с внестилевыми воплощениями разрухи. Соответствуют атмосфере жанра и безумные внешние образы героев: телохранители-трансвеститы с вычурным макияжем, бармен с механической рукой, проповедник-киллер, похожий на подкаченного Иисуса, якудза с пальцем-лазером, татуированные повстанцы. Эти и другие герои сформированы на эстетике аниме и комиксов, любимых разновидностей массового искусства Лонго и Гибсона.
В качестве реквизита в фильме использовались слегка модернизированные предметы настоящего, например, CD-плейеры, телевизионные пульты, экраны средств связи. Порой доходило до смешного: скажем, футуристическое оружие, используемое героями, – это не что иное как ружья для пейнтбола. Однако тут же проявляется и эклектизм – наряду с условным «оружием будущего» используются традиционные мечи и арбалеты. Всеохватный характер истории добавляет и то, что в ролях футуристических мегаполисов Пекина и Ньюарка выступили канадские города.
"Вавилонская башня" Питера Брейгеля-старшего и кадр из фильма "Джонни Мнемоник"
Работа Д. Херста "Физическая возможность смерти..." и кадр из фильма
Кадр из фильма "Взлетная полоса" и "Джонни Мнемоник"
Кадр из фильма "Бегущий по лезвию" и кадр из фильма "Джонни Мнемоник"
Рисунки Р. Лонго из серии "Люди в городе" и кадр из "Джонни Мнемоник"
Кадр из фильма "Джонни Мнемоник"
Многие образы фильма в постмодернистском ключе заимствовались из других произведений и по-новому переосмысливались. Например, своеобразный арт-объект в виде горы включенных мониторов отсылает к Вавилонской башне. Конструкция была собрана из 150 старых телевизоров. Дельфин-хакер в аквариуме вдохновлен работой Дэмьена Херста «Физическая невозможность смерти в сознании живущего», представляющей собой четырехметровую тигровую акулу в формалине. В образе мегаполисов трудно не обнаружить влияние мрачного Альфавиля из одноименной антиутопии Жан-Люка Годара и футуристического Лос-Анджелеса из «Бегущего по лезвию». Шлемы виртуальной реальности кажутся усовершенствованными моделями того, что использовалось для мысленного путешествия главного героя в прошлое во «Взлетной полосе» Криса Маркера. Черный костюм и белую рубашку с галстуком Киану Ривза можно считать автоцитатой Лонго из его серии «Люди в городах». Через несколько лет образ благополучно перекочует в «Матрицу» с тем же Киану Ривзом. Добавим, что героиня Барбары Зуковой, существующая по фильму лишь в виртуальном пространстве и появляющаяся на экране, – это, по сути, прообраз общепринятого сегодня общения через Интернет, например, по Skype.
Одной из самых сложных декорации были «Небеса» повстанцев – укрепление, по сюжету расположенное на разрушенном мосту. Для ее создания на территории старого склада в Торонто художник-постановщик Нило Родис-Джамеро, в фильмографии которого ранее были «Звездные войны» и «Звездный путь», собрал целый лабиринт из железнодорожных вагонов, автобусов, частей самолетов, лодок и другого отслужившего транспортного хлама. Каждая из разрозненных частей образовывала комнату, а вместе они были объединены проводами, сваркой, сквозным мостиком и каркасом. Для большей убедительности вся эта декорация, площадь которой равнялась футбольному полю, действительно была установлена на высоте 5 метров.
Добавим, что к картине был привлечен известный художник-футурист Сид Мид, работавший над концепт-артом «Бегущего по лезвию», «Чужого» и «Трона». К сожалению, из нескольких его разработок в картину попала лишь одна (зато какая!) – наркозависимый военный дельфин Джонс. Для создания этого образа в четырехтонный аквариум помещалась аниматронная модель из латекса на стальном каркасе. Модель управлялась дистанционно с помощью компьютера, поэтому ее можно было снимать целиком с люого ракурса.
